– Об этом никому говорить не следует? – кивнула Катька на мое плечо.

Ну, моя история с прутом не выдерживает никакой критики, догадалась что к чему, чай не дура.

– Станет плохо, то можешь позвать Портейга, но больше никому, – решил я.

– Поняла, – кивнула она. – Пойду посмотрю, что из спиртного есть, сама-то не люблю крепкий алкоголь, для гостей держу.

Катерина вышла, а я про себя порадовался: девушка не стала задавать ненужных вопросов. Кстати, синяк на животе от удара ботинком тоже не вписывается в мою версию. Блин, да все и так понятно, за исключением деталей.

– Вот, больше ничего, – вошла сестра с двумя начатыми бутылками в руках.

Водка почти целая, а коньяка примерно половина.

– Пойдет, – обрадовался и заграбастал себе коньяк. – Глянь-ка, настоящий французский, шикуешь сестрица! – вытаскивая зубами пробку, прокомментировал я.

– Гости приносили, – почему-то вильнула взглядом в сторону Катерина. – Кстати, водку лично купила, но ее почти никто пить не стал. Я-то привыкла, что в родном краю есть два вида алкоголя: самогон с водкой, да настоянное вино.

– Это уже три вида, – мимоходом заметил я, сделав внушительный глоток из бутылки. – Ладно, поливай рану с двух сторон.

Катька, будь она неладна, сразу же приступила, без предупреждения, а я в этот момент еще один глоток хотел сделать, чуть-чуть горлышко бутылки не отгрыз. Слезы из глаз полились и даже на миг сознание потерял, хорошо хоть с бортика ванны не сверзился. Одно порадовало, крик в горле застрял, а то бы весь дом переполошил.

– Нормально? – поинтересовалась Катька, осматривая рану и отставив почти пустую бутылку в сторону.

– Сойдет, – сквозь сжатые зубы буркнул я. – Бинтуй давай.

Нет, повязку она наложила нескладную, не умеет перевязывать раненых, кстати, есть повод, чтобы сослать сестрицу в больницу на подобное обучение. Полезный же навык! Ну, если за ум не возьмется и не прекратит работу по своей наивности и дурости на врагов империи.

– А за что тебя? – спросила девушка, делая большой бант на моей повязке.

– Не сошлись взглядами о будущем Российской империи, – буркнул я. – Но ты об этом молчок! – приложил пальцем к губам. – Так, мне теперь нужна папироска, покурю и в койку. Поможешь до диванчика добраться? – указал в сторону вожделенного ложа, понимая, что в комнату могу и не дойти.

Кстати, насколько разобрался, то спальня Катерины на втором этаже, а на первом у нее мастерская, там есть диванчик, но он брат-близнец этого, нет смысла до него топать, а вот наверх не факт, что дойду.

– Вань, подожди, но что дальше делать? – остановила меня Катька, когда хотел уже встать.

– Ты о чем? – поинтересовался я.

– Так тебя же искать станут, наверняка ко мне придут. Что говорить-то?

– Хм, не бери в голову, до завтра оклемаюсь, – отмахнулся я. – Ты бы мне одежку купила, а пиджак выкинула, только из карманов все выгреби.

Покурив, я добрался до дивана и, как ни странно, без помощи сестры, да и на ногах стою более-менее. Но, стоило прилечь и голову закружило, да так, словно перебрал алкоголя и сейчас станет наизнанку выворачивать.

– Ваня, это что? – испуганно спросила Катька.

Глянул, сидит на полу, перед ней мои вещи из карманов пиджака разложены. Нет пачка папирос, чековая книжка и портмоне ее не могли испугать. Револьвер и пара ножей тоже, а вот окровавленное лезвие недавно приобретенного клинка заставило затрястись.

– Вань, ты чего, человека зарезал?

Черт, нож хотел выкинуть, да забыл. Но, с другой стороны, в этом нет смысла, если его отмыть, пригодится он еще может.

– Гм, Кать, а ты бы предпочла, чтобы меня закололи или пристрелили? У моего врага имелось огромное преимущество, да и напал он первым. Плечо мне пропорол, а под ребро ствол пистолета упер. Сам не пойму, как сумел выкрутиться. Ты ножик вымой, пиджак выкини, а лучше в камине сожги, после чего деньги в портмоне возьми и костюм мне купи. Кстати, пожрать мне нужно, чтобы потерянную кровь восстановить. И не ной, все закончилось хорошо!

Девушка, закусив губу и что-то обдумывая, вымыла с мочалкой и шампунем нож, сгребла мои вещи: пиджак, рубаху и порезанную на куски майку, а потом вышла из ванной комнаты. Отсутствовала минут пять, принесла плед и укрыла меня, пощупав лоб.

– Вань, денег сколько брать? – тихо поинтересовалась она, а потом добавила: – Камин уже разожгла, не переживай.

– Да я и не волнуюсь, – чуть улыбнулся ей. – Деньги все бери, если что-то останется, то в портмоне вложишь. И, Кать, выше нос! Ты у меня умница-красавица!

– Значит и впрямь рана не страшна, раз так говоришь, – улыбнулась сестрица. – Ну, я пошла?

– Ты мне под подушку револьвер положи и ножи дай.

Девушка выполнила просьбу, после чего ушла, а вскоре хлопнула входная дверь. Можно перевести дух и покемарить, спокойно обдумать произошедшие события и на себя поругаться, что так глупо мог погибнуть.

Проснулся ночью, от жажды и желания посетить туалет. Ни о каком анализе, которым хотел заняться речи не шло, отрубился мгновенно. Что, в принципе, удивительно, так как рана дергает и беспокоит. Но вот сил вполне достаточно, а остывший ужин, стоящий на столе меня, обрадовал. Привел свою физиономию в порядок, пожалел только, что забыл попросить сестрицу приобрести бритвенные приспособления. Бриться же ножом, не предназначенным для этих целей, не стал, опасаясь кровью истечь от порезов. Одежду мне Катерина приобрела, правда, на свой изысканный вкус. Хотя, я бы назвал его извращенным. Нет, в столице сейчас белоснежные костюмы в моде, но, блин, их же стирать требуется каждый день. О чем она думала?! К сожалению, пыльно в Москве, хотя и большое озеленение, но не все дороги закатаны в асфальт и плитку, вот ветер и поднимает песок и сухую землю в воздух. Съел почти все, настроение поднимается, да и костюм оказался как на меня сшит, а револьвер спокойно можно разместить за поясом, не мешает и со стороны незаметно.

– Вань, ты прямо жених! – восхищенно сказала Катерина.

Оглянулся, девушка стоит в дверях и совершенно не смущается, что на ней прозрачная ночнушка. Нет, понимаю умом, что от брата ей нечего скрывать, но, мля, не до такой же степени!!! Ореолы сосков видны, да и точеные ножки хороши. Непроизвольно сглотнул и постарался быстрее за стол сесть, да в ее сторону не смотреть. Правда, желание в паху странное, в другой бы момент уже ширинку порвал, а тут, словно серединка на половинку. Организм признает девушку сестрой или со мной что-то не то? От таких мыслей я даже забеспокоился, но Катерине сказал:

– Ты бы оделась, охальница!

– Так ты же меня и не в таком виде видел, – зевнув, ответила она мне.

– Блин, Кать! Иди и оденься или спать ложись! – рыкнул я.

– Ой, да ухожу уже, – махнула она рукой. – Зашла посмотреть, как ты тут и предупредить, что Вениамин Николаевич обзвонился, тебя разыскивает.

Так, что это ротмистру потребовалось? Неужели узнал про Гарри? Каковы могут оказаться последствия? А вот хрен его знает! Орденом точно никто не наградит, а сослать могут. Вряд ли далеко, как и не выдадут Британии, но интриги вокруг императрицы разные плетутся, вполне возможно, что такой подарок с моей стороны, кто-то попытается использовать.

– Что ему сказала? – посмотрел я на Катерину.

– Пару раз отнекивалась, но потом пришлось признать, что ты здесь, но спишь, устал после ресторана и до утра от тебя никакого проку, – усмехнулась Катька и вновь зевнула. – Все, я спать!

– Угу, спокойно ночи, – задумчиво буркнул ей, но потом спохватился: – Подожди, где папиросы?

– Твой портсигар на подоконнике, – указала она в сторону окна, после чего ушла.

Действительно, подарок графини Смеевой оказался там, а вот за окном уже солнце всходит, люди начинают отправляться на фабрики и заводы, дворники лениво машут метлами. Черт, уже часов семь, если правильно понимаю! Ротмистр через пару часов объявится, если не раньше. И, кстати, чего это пролетка напротив дома стоит, а извозчик пассажиров не берет? Не трудно догадаться, что Вениамин Николаевич своих людей приставил. Ждать его не собираюсь, да и дел невпроворот. Плечо вот ноет – проблема, похоже придется профессору показаться. Отыскал лист бумаги и набросал записку сестрице, с несколькими пожеланиями, после чего покинул галерею. Ларионова не встретил, но Батон или правильнее Сергей, дремавший вместо возницы, подвез меня к больнице и ни словом не обмолвился.