– Гюнтер, готовь бумаги, – вновь повторил Карл, а потом на меня посмотрел: – Не тяните, приступайте.

Ждать документов не стал, хотя, наверное, и следовало, но время может идти на минуты. Прикинув вес и возраст маленькой пациентки, решил ввести четверть от дозировки, которую давали взрослым пациентам. Увы, но в данном случае и это слишком рискованно и даже нельзя ориентироваться на Сережу Потоцкого, которого лечили от пневмонии. Мальчик был не так сильно истощен и измотан болезнью, хотя тоже находился на грани. В последний момент, решил еще уменьшить дозу лекарства. Приготовил раствор и набрал портейницелит в шприц. Краем глаза увидел, что Карл медицинским прибором заинтересовался, он хотел что-то спросить, но в последний момент промолчал. Укол девочке сделал, а сам задумался, что такая дозировка и способ введения могут начать действовать не скоро. Стоит ли надеяться на положительный результат или поставить капельницу? Инфузионная система у меня с собой, взял, чтобы показать господину Ренгену наши новинки. Но внутривенно опять как-то нужно рассчитать дозировку, а на глаз этого делать нельзя. Попросил лист бумаги и карандаш, принялся производить расчеты, решив, что если через пару часов не увижу улучшения, то попытаюсь.

Гюнтер со священником пришли с бумагами, родители девочки и дед их подписали и передали мне. На самом деле, прекрасно понимаю, что это слабое утешение, если ребенок не выживет, да и защита так себе, но хоть что-то. Кстати, почему-то не возник вопрос о стоимости лечения, хотя, в данной ситуации лучше иметь обязанного человека. Помощник Карла увел священнослужителя, Карл выгнал и родителей, которые не сразу озаботились резким ухудшением здоровья девочки. По словам деда, с Анни полдня занимались, после чего ее потащили на какой-то прием, а оттуда уже принесли без сил и с высокой температурой. Эх, надеюсь, детей там немного девочка встретила, а то ее заболевание легко передастся другим. Черт, а сам-то я переболел этой хворью? Нет, насколько знаю, в своем мире ко мне такая болячка прицепилась, но сейчас-то тело другое! Хрен его знает, что детстве сельский паренек перенес. Ничего, если симптомы болезни почувствую, то у меня есть чем себя излечить... надеюсь.

– Иван, поужинать не хотите? – спросил Карл, который сидит в кресле и не сводит глаз с внучки.

А вот ожидаемого улучшения незаметно. Жар не спадает, хотя и прошло уже два часа после укола антибиотика.

– Если только что-то перекусить, – отвечаю, раздумывая над дальнейшими шагами и прихожу к выводу, что внутривенно лекарство помощь окажет быстрее и надежнее, слишком запущена болезнь.

– Пойдем в столовую или... – Карл посмотрел на меня.

– Успеем, – качнул я головой. – Хочу покурить и поразмыслить. Где это можно сделать?

– Скажу и пепельницу принесут, – поднялся дед с кресла.

– Ну не в этой же комнате, – встал вслед за ним я. – Анни и так тяжело приходится, не стоит ей отравленным воздухом дышать.

Мы вышли и Карл завел меня в соседнюю комнату, предоставив в качестве пепельницы обычный бокал. Пару папирос искурив и еще раз перепроверив свои расчеты, решился я на внутривенное введение лекарства. Об этом сказал деду, предупредив, что это последнее что могу сделать.

– Крайняя мера? – печально уточнил тот.

– В данной ситуации – да, – не стал я лукавить. – Никакого эффекта от внутримышечного укола не последовало. Возможно, он и наступит, но, боюсь, мы можем этого не увидеть.

– Иван, согласие на лечение у вас есть, состояние внучки вижу и, слово даю, что к вам претензий никто не предъявит, если... – он не договорил, отвернулся.

Загасив папиросину в бокале, я отправился к маленькой пациентке, надеясь увидеть за наше отсутствие хоть какое-то улучшение. Да, капельницу ставить опасаюсь, на то есть много причин, но если не останется выхода, которого, вроде бы и нет...

Глава 4. Внучка и дед

Ребенку лучше не становится, в себя девочка не пришла, в бреду мечется и горит вся. После укола прошло уже три часа, смоченное в воде полотенце постоянно прикладываю и протираю тельце больной, чтобы как-то сбить жар. Капельницу пока не решился поставить, хотя и притащили стойку для одежды, на которую планирую примотать бутылку с лекарством. Карл, нужно отдать ему должное, ни во что не вмешивается, правда, скрежетом зубов отвлекает.

— Все! – встал я с кровати Анни и закрыл крышку карманных часов. – Прошло три часа и пять минут, приходится признать — состояние не улучшилось ни на йоту. У нас последний шанс.

Карл как-то сразу еще больше постарел и осунулся. За окном уже наступил вечер. Утер я со своего лба пот и стал готовить капельницу. Руку девочки примотал к палке, пришлось долго объяснять, что это мера предосторожности, что если ребенок дернется, то может себе навредить. Игла вот только толстовата, а вены у девочки тонкие, как бы мне не пропороть их. Мля, никак не решусь вонзить иглу, нет у меня большой практики, точнее, вообще подобным не занимался, хотя в теории все прекрасно знаю. Одно дело укол чуть пониже спины поставить и совсем другое в вену, особенно зная последствия, к которым могут привести неправильные действия.

И все же, сумел, осторожно воткнул иглу в вену, буквально по миллиметру ее вводил, потратил, наверное, кучу нервов и времени, зато получилось. Выдохнул, утер пот со лба и открыл подачу лекарства.

Медленно капает лекарство, томительно тянется ожидание. Понимаю, что сразу результата не увижу, но, очень надеюсь на благополучный исход, правда, осознаю, что шанс призрачный. Карл ни слова не говорит, он все понимает, вряд ли ему удастся Анни побаловать и увидеть ее взросление. Стараюсь не смотреть в сторону деда, чтобы не видеть в его глазах затаенную муку. Да, любящие родители, бабки и дедки не имеют национальностей.

– Отойду покурить, — сказал Карлу. – Следи за капельницей, если Анни начнет дергаться или попытается перевернуться, то не дай ей этого сделать, – проинструктировал я деда.

— Хорошо, – не слишком уверенно ответил тот, а потом предложил: – Может позвать сестру милосердия?

— Капельницу сниму и позовем, – отрицательно покачал я головой.

Не хочу надеяться на неизвестную мне сестру милосердия, которая хрен знает как себя поведет в той или иной ситуации. В комнате по соседству, первым делом выкурил папиросу, удовлетворенно заметив, что руки и не думают дрожать. Умылся, а потом и голову под кран с холодной водой засунул, необходимо взбодриться, устал сильно, а ночь впереди и, почему-то мне кажется, что ближайшие пару часов решающие.

— Как девочка? – поинтересовался, входя в комнату.

— Без изменений, — устало ответил Карл.

Предлагать ему отдохнуть не стал, а выглядит он совсем хреново. То и дело хватается за голову, да висок трет.

-- Голова болит? – поинтересовался я.

– Угу, раскалывается, пожалуй, стоит выпить стакан шнапса, чтобы отрешиться ото всего, – устало ответил Карл.

– И спровоцировать сосуды, – продолжил я. – Глядишь и внучка деда не увидит.

Карл встал с кровати и его повело в сторону. Как я успел подхватить деда под локоть? Тем не менее, усадил того в кресло и достал тонометр. Одел манжету на руку Карла и стал накачивать в нее воздух. Н-да, если манометр исправен, то у Карла под двести давление. Проверил пульс и мысленно ругнулся. Тут или инфаркт, или инсульт намечается. Этого мне еще не хватало! Средства от головной боли мне Портейг тоже дал, на случай если голова с утра трещать станет. Озадаченно посмотрел на порошки в склянках и призадумался. Есть надежный вариант, все у Карла снять, тут речь-то не о повышенном давлении идет. Помню, как на меня порошок для потенции подействовал, пожалуй, это лучший выход из положения, правда, не уверен, что он мне за подобное спасибо скажет. Но я же доктор, пусть и получил это звание без обучения, а за заслуги. Вероятно, Семен Иванович нашел бы другой подход, но я вариантов не вижу. Размешал в стакане порошок, слава богу, что хоть тут с дозировкой мудрить нечего. В больнице прошло много страждущих и Портейг смог составить усредненную дозировку для большинства людей. Да, возможно тут может сыграть злую шутку возраст и порошка потребуется больше, чем обычно, но рисковать проверенной рецептурой не стал.